Мартыныч (рассказ)

На правом берегу, где Сега впадает в Колокшу, разместились двое стариков. Это место было их излюбленным. Рыба здесь клевала редко, но, как правило, только крупная. Пескарей и ершей старики не считали за рыбу, а за рыбью приманку, в качестве живца. Крупными ершами, правда, не брезговали, — хорош навар получался из них при приготовлении ухи. Серьезную рыбу, иногда, приходилось ждать целый день, и только ближе к ночи кому-то подваливало счастье килограмма на два, три. Радость не умещалась в четырех побережьях, громким возгласом поднималась к Шетневскому саду и разносилась среди ветвей фруктовых деревьев и ягодных кустарников.

С недавних пор у Кузьмича и Иваныча, — так они называли друг друга, — появились непрошенные соседи. Это были мальчишки. Рыбакам они пока особо не досаждали, но беспокойство, все же, родилось, — от этих сорванцов можно ожидать, что угодно. Сами когда-то были такими же и помнят свои проказы, поэтому старики и готовились к сложившейся потомственной закономерности. Но мальчишки вели себя миролюбиво, ловили пескарей, варили уху и по очереди куда-то убегали, унося в ведерке мелких уклеек, которых добывали обычной стеклянной банкой, закрытой крышкой с дыркой.  Варили уху и Кузьмич с Иванычем. Пока ждешь крупную поклевку, натаскаешь кучу скользких ершишек. Естественно, угощали и пацанов. Так, постепенно, и подружились. Узнали старшие друзья и о мальчишеской тайне.

У Ванюшки Антонова, а по-дружески у Вано, отец работал в лесу около Заборья. Там в ручье ему попался маленький гусенок, который не только плавать, но и ходить не мог. Просто, сидел около берега, склонив на бок головенку. Взял Антонов старший птенца, хотел подсадить к домашним гусятам, но дома, вдруг, вспомнил про птичий грипп, решил отдать гусенка коту, но Ванюшка воспротивился и забрал птенца себе.

Гусенка назвали Мартынычем. В какой–то сказке мальчишки читали про гуся Мартина, наверное, это и послужило выбору имени. Поселили Мартыныча в садовом домике у Егорки. Егоркины родители не возражали, лишь бы их сынишка не болтался зря по улице. А тут, глядишь, и на огороде что-нибудь поделает.

Несколько лет назад, в трудные времена, Семеновы на даче в Шетневском саду держали кур, было для них и место отведено. Теперь эту территорию занял Мартыныч. Конечно, гусенок пока был маловат для нового жилища, но это лучше, чем ничего, да и няньки были постоянно рядом.

Первое время Мартыныча забирали домой, но опять воспротивились родители, побаивались птичьего вируса, хотя гусенка уже не качало, он уверенно шлепал по комнате, не забывая, иногда, оставлять следы зеленого помета. Потом мальчишки некоторое время ночевали в садовом домике, пока Мартыныч не подрос, и ему уже не следовало опасаться крыс и загулявшихся кошек.

— Егорша, — вбежал, как ошпаренный, Вано, — на, почитай!

На стол легла потрепанная газета какого-то застарелого, еще советского издания.

— А ты говоришь, что этой рекламе нечего верить! Смотри, уже тут говорили, чем кормить домашних птиц! Видишь, ясно написано, что надо больше фосфора. Даже поросятам и то рыбу рекомендуют.

— Ну и что, — возмутился Егорка, — что у тебя денег куры не клюют, чтобы в магазине рыбу покупать. Говори, спасибо, что взрослые дают на хлеб и крупу!

— Вот, профан, — продолжал негодовать Ванюшка, — прав был Соловей, что до тебя, как до утки, доходит на пятые сутки. А вот и он! Соловей, ты, где пропадал?

В комнату вошел Мишка Соловьев, малоразговорчивый крепыш, на самом деле, похожий на медвежонка.

— Че вы тут спорите, надо рыбу идти ловить!

— Вот, видишь! Он еще не знает, о чем мы разговаривали, а уже догадался, что к чему! Рыбу надо ловить, ох, и любит ее Мартыныч!

Таким образом, пришло решение о фосфоризации их пернатого питомца и послужило предшествием к знакомству с бывалыми рыбаками Кузьмичом и Иванычем.

Семь часов вечера. День был не особо жаркий, и работы в саду даже днем не тяготили. У Кузьмича с Иванычем участки располагались рядом. Поэтому и разговор, и дело у них спорились на все сто процентов.

— Слышь, Матвей! – так звали Кузьмича, — а пошли-ка, посмотрим на этого Мартыныча. Я знаю, где избушка Семеновых находится!

Пробравшись через два заросших крапивой прогона, друзья направились к предполагаемой даче Семеновых, и, вдруг, Иваныч резко встал.

— Ццц, смотри!

Около обтянутого металлической сеткой гусиного загона стояли два бомжа. Вернее, бомжами они не были, имели жилье, но нигде не работали, промышляли мелкими кражами на дачных участках. Сейчас они что-то бурно обсуждали, потом двинулись в направлении Сеги, там у этих странных людишек был устроен трапезный стол – обычный барабан из-под провода.

Иваныч с Кузьмичом подошли к загону. За сеткой важно расхаживал уже повзрослевший, жирный гусь.

— Кузьмич, а ведь съедят его эти бродяги! Мартыныч не Мартыныч, а на вертеле все равно будет обычным гусем. Раскормили его мальчишки. Мартынычу на крыло пора, а он еле ходит.

— А кто его на крыло-то будет ставить, ты, что ли научишь? Представляю, учитель!

— Ладно, не брюзжи! Съедят его бомжи, надо мальчишек предупредить, наверное, скоро придут определять Мартыныча на ночлег.

Престарелые друзья вернулись на свои дачные участки и за поливкой огорода совсем забыли о добром намерении помочь Мартынычу и мальчишкам. А те, действительно, приходили, чтобы покормить птицу и закрыть ее в специально отведенном месте тесовой домушки.

Быстро смеркалось, когда Кузьмич и Иваныч отправились домой. На всякий случай, прошли мимо дачи Семеновых. Мальчишек не было, а со стороны Гзы тянуло дымком, ароматизированным печеным картофелем.

— Что делать? – спросил Кузьмич. – Боюсь я, что этот бомжатник захочет сегодня гусятины…!

— Все может быть! – подхватил разговор Иваныч. – Но ты видел, что они хоть и бомжи, а здоровы и упитаны, как будто живут не на улице, а в элитном санатории. Нам с ними не справиться.

— Это точно, но делать что-то надо, — Кузьмич усердно чесал лысую макушку. – Есть, вообще-то, одна идея! Пошли назад!

Иваныч подчинился желанию друга, он не знал, что тот задумал, но был уверен, что мыслил Матвей в правильном направлении.

Ключ легко повернулся в замке, вспыхнул свет, немного ослепив. Кузьмич достал из комода коробку перетянутую изолентой.

— Вот, видишь?

В коробке лежали новогодние хлопушки.

— Внуку купили я и отец с матерью. А куда ему столько-то. Оставшиеся, пока, сюда и принесли. Хотели, чтобы он здесь пострелял, и забыли.

Иваныч понял ход мыслей Кузьмича. Он хотел с помощью этих детских игрушек пугнуть предполагаемых грабителей.

— Так что, давай вооружайся. Все равно ночью плохо спим, а тут, может быть, доброе дело сотворим!

Хлопушки перекочевали в карманы, и, вдохновленные благим намерением, оруженосцы отправились на защиту пернатого счастья. Взяли с собой фонарь, но особой необходимости в нем не было. На чистом, звездном небе ярко горел большой шар полной луны.

В кустах сирени, около дачи Семеновых стояли скамейка и небольшой столик. Когда-то они были на виду, но со временем заросли и стали этаким таинством и защитным щитом от солнца в жаркую погоду. Здесь и разместились наши робингуды, потихоньку обсуждая текущую политику и обычные житейские дела.

До полуночи все было тихо и спокойно, только комары надоедливо пищали над ухом. Наверное, эти кровопийцы и кусались, но вряд ли им удавалось проткнуть дедовскую закаленную, неоднократно подвергавшуюся и не таким воздействиям, кожу. Старики на комаров не реагировали.

Где-то, около половины первого со стороны Сеги послышалось движение, и вскоре около домика выросли силуэты двух небритых обитателей садовых прерий.

— Кажется, здесь, — пробубнил здоровяк,- слышишь, гогочет?

Иваныч и Кузьмич напряглись и затихли. Непрошенные гости пытались открыть висевший на калитке замок.

— А ну-ка, не шевелиться, — вдруг прокричал Кузьмич.

— А это что еще за причастие? — спокойно повернулся в сторону сирени здоровяк, и даже сделал несколько шагов.

— Стоять! Первый выстрел вверх, потом по вам!

В кустах раздался выстрел, и сверкнуло пламя.

— Делаю еще один предупреждающий выстрел вверх.

В кустах снова громыхнуло, но любителям гусятины уже не надо было напоминать, они рванули через все кусты к их стойбищу на берегу реки, вслед гремели и разносились эхом выстрелы. Лишь только, когда закончились боеприпасы, а их было немало, в Шетневском саду снова наступила тишина. Только, испуганный шумом, Мартыныч возмущался на своем гусиным наречии.

Иваныч и Кузьмич героями шли домой. Там, конечно, от жен получили взбучку, но она нисколько не испортила им хорошего настроения.

На следующий день про стрельбу в коллективном саду ходили разные разговоры. Иваныч и Кузьмич пока помалкивали, но посоветовали мальчишкам потихоньку приучать Мартыныча к воде. Те вняли совету. Сделали что-то вроде собачьего поводка и пустили птицу в реку. Гусь сначала боязливо, но потом все уверенней и уверенней покорял водное пространство. На поводке он доплывал до середины реки и снова возвращался к своим хозяевам и друзьям. Он нисколько не беспокоился и не беспокоил своих репетиторов, но, все же, мальчишки пока не давали ему полной свободы, боялись, что Мартыныч, умиленный счастьем, уплывет и потеряется. Только через два дня гусь плавал без тягостного шнурка, чему способствовали Кузьмич и Иваныч. А через неделю Мартыныч, вообще, пропадал на извилинах Колокши и Сеги по нескольку часов, но всегда возвращался домой, где его ждали хорошие гостинцы.

Прошло еще некоторое время. Мартыныч часто стал пропадать и по ночам. Однажды утром, когда мальчишки проявляя беспокойство, ожидали его на берегу, он приплыл к своим друзьям в сопровождении выводка диких уток. Мишка Соловьев от удивления хлопнул в ладоши. Утки от испуга взлетели, вслед за ними, тяжело махая крыльями, поднялся в воздух и Мартыныч, но, сделав большой круг над Колокшей и Сегой, опустился возле ребят, громко гогоча, направился к полной миске пшенной каши и ведерку с уклейками и пескарями.

Иваныч и Кузьмич сидели в стороне, наблюдали за происходящим.

— Сергей Иваныч, — Кузьмич похлопал друга по плечу. Что-то наша гусиная история становится похожей на сказку о гадком утенке. Тебе не кажется?

— Действительно, — поддержал друга Иваныч, вытаскивая из воды на удочку очередного окуня. – Улетит скоро Мартыныч, мальчишек жалко…!

Незаметно наступил сентябрь. Гусь на знакомом месте появлялся все реже и реже, а, когда его собратья двинулись в южные края, вообще, пропал. Кузьмич и Иваныч знали, что природные гены взяли свое, Мартыныч нашел нужную стаю и вступил в свою пернатую жизнь. Мальчики же не верили, думали, что его все же достали бомжи, историю с новогодними хлопушками они уже знали.

Наступила весна. На правом берегу, где Сега впадает в Колокшу, сидели двое стариков, чуть поодаль трое пацанов, ловили плотву. Над ними часто пролетали косяки птиц, спешащих к своему летнему гнездовью. От одной из стай, вдруг, отделились две птицы и направились прямо к удачливым рыбакам. Это были гуси. Они приводнились метрах в двадцати.

— Мартыныч! – воскликнул Вано.

Гусь подплыл к берегу, а его подруга осталась на том же месте. Это действительно был Мартыныч. Он важно вышел на знакомую лужайку, вокруг него уже удивленно толпились и старые, и малые. Мартыныч щипнул каждого за штанину, как бы здороваясь, и вновь вернулся к своей подруге. Странно, но она совсем не боялась людей, видимо, и среди птиц случаются свои разговоры. Влюбленная пара сделала круг около берега, потом поднялась в воздух и полетела догонять свою стаю. Люди стояли и махали им вслед.