[Сергей Хламов]

Коллеги, предлагаю в этой теме писать о населённых пунктах ополья, живых или уже исчезнувших, дабы помнить о них и воздать им должное. Ведь каждая деревня, каждое село - это люди, судьбы, история семей и всего нашего Отечества.

Село Семьинское Юрьев-Польского района Владимирской области.

Сергей ХЛАМОВ

«СЕРЁЖКИНА» ЯБЛОНЯ

Однажды, проезжая по этим краям, с которыми знаком с самого детства, нашими попутчицами стали две девушки. Лишь по фразе, которую они произнесли, я сделал вывод о том, что они не здешние, да и вообще тут первый или в один из первых раз. В их словах звучала просьба «подбросить» до села Семьининского. Девушки назвали его неверно: не Семьининское оно, а Семьинское. Но мне вдруг отчётливо стало понятно, что этот топоним незнакомки отождествили со словом «семья». На самом ли деле название села ведёт своё происхождение отсюда, судить не нам, а специалистам, но, тем не менее, оно больше других хранит в себе те чувства и ценности, которые связаны с семьёй. А ведь каждый человек является частичкой своей семьи, своего рода, носителем их генов, традиций, неповторимости. Вот и я решил обратиться к прошлому и рассказать о своей семье, вернее, о тех своих предках, которые жили, трудились, радовались, печалились, любили и умерли здесь – в селе, название которого так созвучно со словом «семья»...
Серое, со свинцовым оттенком, небо резко контрастировало с чистейшим белым снегом, словно ватой запорошившим юрьевские поля. На горизонте их разделяла неровная кромка лиловых перелесков.
Ах, колёса, вы мои колёсики,
Катитесь вперёд наверняка;
Перелески, пролески и просеки,
А над ними тают облака,
А над ними сердце моё голубем;
Истина отчаянно проста –
Возвращаться неизменно здорово
В милые, родимые места.
По горам, по лесам, по просёлочкам,
Поклонюсь до земли низко ёлочкам;
По земле, по росе, по дороженьке,
По нахоженным в детстве местам.
Не прошло и получаса, как расстояние в полтора десятка километров по извилистой и заснеженной дороге остались позади. Вот и Семьинское.
Зачем, скажи на милость,
Ах, сердце,
Отчего
Так больно защемило
В тумане мне чело.
Иль вспомнилось былое,
То, что давно прошло,
Родимое, родное
Нахлынуло, нашло.
Родимое, родимое, родное:
Зелёный луг, над ним туман парной
И домик в три оконца над рекою,
И мамы взгляд задумчивый такой,
Родимое, родимое, святое,
Что всё-таки осталось за душой.
За те годы, что помню себя, село изменилось мало. Всё те же два порядка домов, в самом центре заброшенная, но ещё неплохо сохранившаяся церковь, правда, уже без колокольни, деревянный клуб и небольшая библиотека, административное здание. Но реалии сегодняшнего дня наложили свой отпечаток: в глаза бросилось довольно большое количество заколоченных домов, чего раньше не было, зато в одном месте красуется солидная новостройка с высоким забором, скорее всего, дача состоятельного семейства из числа дачников. Не функционирует, а поэтому постепенно хиреет, здание колхозной столовой, построенной в 1979 году. Чуть поодаль – двухэтажная панельная постройка, которую использовали под общежитие для студентов, приезжавших каждую осень в колхоз имени Ленина, бывшим в Юрьев-Польском районе первым колхозом-миллионером, на уборку картошки. Сейчас и здесь пусто. Окон и дверей нет. Одну из комнат кто-то из местных предприимчивых жителей приспособил под сеновал, в другой обосновались разноцветные куры, спрятавшиеся от холода и непогоды. Их предводитель – важный петух – неожиданно в то время, когда мы проходили мимо его гарема, заорал во всё горло. С разных концов села откликнулись ещё несколько его собратьев. Через пару-тройку минут перекличка закончилась. Стрелки на часах показывали одиннадцать дня: петухи во времени не ошиблись.
Неизменными остаются лишь великолепные пейзажи вокруг села. Семьинское расположено на возвышенности, поэтому отсюда хорошо видны поля, рассечённые глубокими оврагами, начинающиеся с восточной стороны леса, богатые орехами перелески. Да и само село отлично просматривается издалека. Однажды, блуждая с приятелем в полях в окрестностях Варварина, я был поражён тем, что отсюда, за добрый десяток километров, Семьинское очень отчётливо виднелось.
В часе ходьбы, северо-восточнее села, на высоком холме некогда располагалось другое село - Городище, в народе почему-то прозванное «вшивым». Оно расположилось на месте очень древнего поселения. Поэтому частыми гостями Городища были и остаются археологи, как профессиональные, так и самодеятельные искатели сокровищ. Последние в буквальном смысле слова перерыли практически всю эту возвышенность.
В другой стороне некогда находилась деревушка с красивым названием Новосёлка, где полвека назад разыгралась настоящая трагедия: среди ночи загорелся один из домов. Стихия разбушевалась так, что в считанные часы от всей Новосёлки осталось лишь пепелище. В памяти старожилов Семьинского ещё остались воспоминания об огромном пылающем зареве, выхватывавшем из темноты громадную оранжевую полусферу.
Кроме центральной улицы, в селе параллельно ей, но несколько в стороне находится относительно молодой микрорайон, именуемый Черёмушками. Основной здешней достопримечательностью является красавица-школа, кстати, самая молодая в Юрьев-Польском районе. Открывать её приезжал губернатор Владимирской области Николай Виноградов. Сейчас, к сожалению, всё меньше детских голов слышится в ней. С противоположной стороны села имелось ещё одно местечко, звавшееся Подугорье, что значит «расположенное под горой». Здесь было всего два или три дома, в которых жили старушки, ревностно относившиеся к религии. У одной из них в доме имелось много икон, в том числе старинных, стоивших немалых денег. Однажды, когда хозяйка в очередной раз уехала на богомолье, её жилище обокрали злоумышленники. Все иконы пропали. С тех пор жительница Подугорья в селе больше не жила. Люди в этом местечке селились благодаря имеющемуся рядом роднику с чистой и студёной водой, который почему-то издревле называется «Поганец».
Центральное место в селе занимает здание церкви Николая Чудотворца, выстроенное в стиле неоклассицизма. Сейчас в храме громоздятся кипы старых подшивок и ненужных журналов, газет и другой мусор, которые нам удалось разглядеть через чуть-чуть приоткрытую боковую дверь. Всё последнее время в церкви у местных жителей принимали молоко. Ещё раньше семьинская детвора бегала сюда смотреть кино, так как храм временно оборудовали под клуб. К счастью, и посей день на его стенах кое-где ещё можно разглядеть старинные фрески, написанные рукой неизвестных мастеров, чьи имена давно и безвозвратно канули в Лету. Престольный праздник в селе отмечается дважды – на вешнего и зимнего Николу (соответственно 22 мая и 19 декабря). В эти праздники, как, впрочем, и в свои престольные в любом другом селе, в Семьинском многолюдно, шумно и весело. Николу в каждом доме обязательно встречают широким застольем с нехитрыми деревенскими закусками.
Ближе к краю села, друг напротив друга, стоят два двухэтажных кирпичных дома очень старой постройки. Из исторических документов известно, что Семьинским некогда владела известная в России семья князей Черкасских. Кому принадлежали эти дома? Самим князьям, их управляющим или богатым крестьянам? Достоверно ответить на этот вопрос уже практически невозможно. Знаю только то, что в одном из домов долгое время жила семья местного зажиточного мельника.
Но основной нашей целью было посещение небольшого сельского погоста, на котором покоится прах моих предков. Пробравшись через первые зимние сугробы по прогону, ведущему на кладбище, мы оказались у цели. Ещё издавна его дальний правый угол стал тем местом, где хоронились представители семейства Щербаковых, моих родственников по материнской линии. Хлопья снежной пены засыпали их могилы, памятники и кресты. Кладбищенскую тишину нарушал лай сельских собак, рычание изредка проезжавших по селу тракторов да щебетание белобоких сорок и красногрудых снегирей, почему-то появившихся в эту зиму возле человеческого жилья раньше обычного. Сам погост расположился на высоченной круче, с двух сторон окружённой глубокими оврагами. Постояв немного в молчании, я положил на каждый холмик живые цветы, которые своими ярко-красными шапками, как фонарики, вспыхнули на пышном белом покрывале.
Крестьянский труд был всегда нелёгок. Вставали с рассветом, ложились за полночь. А за это время успеть нужно многое. Кому на ферме, кому в поле отработать, да и за своими огородом и скотиной присмотреть, накормить большую семью, собрать детей в школу, заштопать, а то и сшить, связать одежду… Всех забот не перечислишь. Больше доставалось женщинам, особенно тогда, когда мужья воевали на фронтах Великой Отечественной. А таких семей в ту лихую пору было большинство. Не обошла подобная участь и мою бабушку, Матрёну Петровну. С ранних лет, как и её сверстники, познала она все тяготы деревенского житья-бытья, работала дояркой, была всегда в передовых. Но эти трудности обернулись потерей здоровья и неизлечимой болезнью в самом расцвете сил. Её похороны были во многом необычными. Во-первых, бабушку провожали в последний путь в день её рождения. До своего 49-летия она не дожила каких-то четыре дня. А во-вторых, гроб до самого кладбища несли не мужчины, как это принято у нас, а женщины, её подруги и коллеги, отдавая тем самым дань уважения нелёгкой доле сельской труженицы…
Жили тогда в деревне бедно. Всех выручало своё подсобное хозяйство да сплочённость в семье. Бывали случаи, когда одни завидовали другим. Порой зависть доводила до неожиданных и тяжёлых обстоятельств. Немного наискосок от дома бабушки с дедушкой жила женщина, у которой муж погиб на войне, и ей приходилось одной воспитывать сына-инвалида. По селу ходили слухи, что взгляд у этой женщины недобрый. Все с таким делом старались как-то мириться. Но до поры - до времени. Однажды в хозяйстве Щербаковых среди лета без видимых причин сход поросёнок, которого холили и лелеяли, откармливали на зиму. Что ж, у кого не случается таких неприятностей. Зиму пережили – с голода не умерли. Но следующим летом повторилась такая же картина. Теперь было над чем призадуматься. К тому же, нечто подобное происходило и у соседей. Тогда бабушка, посоветовавшись с дедом, решила вместе с соседкой отправиться километров за 25 в деревню, что была в соседнем Кольчугинском районе, в которой проживала старая бабка, владевшая искусством заговоров и ворожбы. Старуха оглядела пришедших к ней гостей и сразу сказала, что на их дворы наведена порча. Предсказала она бабушке и то, что у калитки, через которую вела тропинка в огород, был зарыт горшок с землёй, от которой все несчастья и происходят. Посоветовала она сосуд найти, откопать, а землю, что в нём хранится, сжечь в печке. Женщины не знали верить им этим словам или нет. С тем и отправились в обратный путь, в Семьинское. Дедушка к новости отнёсся скептически, однако всё же вышел к калитке и поискал, нет ли чего там подозрительного. Но ничего не обнаружил. Со временем эта история стала забываться, как однажды дед около той самой калитки, занимаясь какими-то делами по хозяйству, случайно наткнулся в земле на что-то твёрдое. Оказалось, это была глиняная кринка, наполненная обыкновенным чернозёмом. Вот тогда и вспомнили предсказание старухи-ворожеи. Бабушка взяла в пригоршню землицу из горшка и бросила её в печь, после чего полумрак, царивший на кухне, озарился неистовым светом, который ослепил, резко ударил по глазам, заставил всех наблюдавших за происходящим зажмуриться. Потом в печи как-то неспокойно, зловеще стали поигрывать чёрные клубы с красноватым оттенком. С тех пор с женщиной с недобрым взглядом старались не общаться, а дом её обходили стороной, называя его колдовским. В хозяйстве же Щербаковых поросята больше не дохли.
Детей у бабушки было трое – два сына и младшая дочка. Средний, Евгений, с детства среди своих приятелей-ровесников особенно отличался смышлёностью. Когда он подрос, в нём проявилось слишком много талантов для рядового крестьянского ребёнка. Женя не только стал крепким и видным парнем под метр девяносто ростом, о каких обычно говорят «косая сажень в плечах» (для него двухпудовые гири были просто игрушкой, а лыжи – настоящими друзьями), но и великолепно рисовал (портрет В. И. Ленина, написанный им, долгое время висел на самом видном месте в Семьинской школе), имел каллиграфический почерк и, что самое главное, Евгений настойчиво стремился к новым знаниям. Его мечта – стать военным топографом – почти сбылась. Он без проблем поступил учиться в Ленинградское военное топографическое училище, где с головой окунулся в освоение азов выбранного жизненного пути. Время обучения незаметно подходило к концу. Оставалось каких-то полгода, но… Но, как гром среди ясного неба, стал вердикт врачей – лучевая болезнь. Служба военного всегда скрывает в себе опасность, в том числе и возможность получить высокую дозу радиации. Особенно это опасно было в конце 1960-х годов, когда в стране проводилось много испытаний со смертельным оружием, но толком управлять им ещё не умели.
Дома молодого парня ждали не только родные, но и невеста, заканчивавшая в том же году педагогический институт. Их намерения были серьёзны, а любовь настолько чиста, что найдётся не в каждом латиноамериканском сериале. Дело шло к свадьбе. Из училища Евгений своей любимой Але красивыми ровными буквами писал письма, присылал открытки к праздникам, порой это делал на немецком, так как она тогда этот язык преподавала в школе. А над Альбининым рабочим столом висел её портрет, написанный, конечно же, им. Однако злодейка-смерть не позволила сбыться всем планам и мечтам молодых людей. За день до кончины он ещё раз предложил ей руку и сердце. Она была согласна. Но уже следующим утром сельский парень, которого впереди обязательно ждала великолепная карьера военного, вздохнул последний раз и навсегда покинул наш бренный мир. Ему едва исполнилось 24.
Две тропы позарастали
Луговой, степной травой,
Две тропы одной не стали,
А хотели стать одной.
Две реки во мгле плутали,
К морю путь искали свой,
Две реки одной не стали,
А хотели стать одной.
Две души молчат в печали
Над людскою суетой,
Две души одной не стали,
А хотели стать одной.
Две судьбы в далёкой дали.
Только что тому виной?
Две судьбы одной не стали,
А хотели стать одной.
С тех пор прошло немало лет, но в сердце и памяти несостоявшейся тогда невесты, зато чуть позже состоявшегося замечательного педагога, он остался таким же молодым и любимым, а у его памятника на сельском кладбище, венчаемого красной звездой, периодически появляются цветы… Конечно же, от неё.
Всю семью объединяла простая крестьянская изба с русской печкой, с небольшим цветником и кустом сирени в палисаднике, крылечком, на котором в тёплый летний вечер любили собираться домочадцы, и большим вишнёво-яблоневым садом, посаженным и выращенным заботливыми руками моего дедушки Алексея Николаевича. Работал он в сельском потребительском обществе, обеспечивал жителей Семьинского и близлежащих селений товарами первой необходимости и продуктами, доставляемыми в любую погоду на лошади из райцентра в местный магазинчик. Позже он заведовал семьинской фермой. Когда я родился, дедушка в саду в честь этого события посадил ещё одну яблоню осеннего сорта. С того момента и до сих пор у неё есть своё имя – «Серёжкина» яблоня. Плоды на ней всегда были крупными и сочными. Созревали они позже остальных, но своими большими размерами и аппетитным видом всегда манили, и я их пробовал гораздо раньше, когда яблоки ещё были кислыми.
В Семьинское мы ездили часто. В первые годы своей жизни я любил передвигаться по дому при помощи счётов. Они были незаменимы в дедушкиной работе, поэтому имелись в нескольких экземплярах. И я, будучи двух-, трёхлетним мальчуганом, ставил предшественник современного компьютера на пол, упирался в счёты руками и придавал им ускорение, благо колёсиков там было много. С огромным любопытством мы наблюдали за тем, как через село гнали семьинское стадо. Детское воображение потрясало большое количество лениво передвигавшихся коров и телят, стайки кудрявых овец, издававшие самые невообразимые звуки, а также то, почему эти глупые на первый взгляд животные хорошо знали дорогу домой. Ещё мы часто сидели на крыльце, лузгая семечки или поедая в большом количестве красную смородину, крыжовник, вишню, яблоки, предварительно собранные в огороде или саду.
Ни один наш приезд не обходился без традиционного деревенского застолья с обязательной жареной картошкой, другими традиционными разносолами собственного приготовления, пирогами, испечёнными в русской печке. А как приятно было понежиться после сытного обеда на ещё не остывшей или даже горячей лежанке.
Все эти воспоминания нахлынули и в тот приезд в Семьинское. Но, к сожалению, кроме них, уже практически ничего не осталось. Дедушка умер, когда мне было всего пять лет, а лет пятнадцать назад поздним августовским вечером сгорел и дом, о существовании которого сейчас напоминают лишь обугленные стены. Остался только сад, посаженный дедушкой, где на небольшой поляночке среди других деревьев растёт «Серёжкина» яблоня, ежегодно давая обильный урожай.
Добраться по сугробам до сада оказалось невозможным, поэтому мы довольствовались лишь взглядом на него издалека. В тот момент на память пришли такие строки:
Снится мне наш старый сад
Над задумчивой рекой,
Где так много лет назад
Вижу маму молодой.
Заметает яблонь цвет
Стёжку-тропочку в саду,
А в тот сад дороги нет,
Что ж опять туда иду?
Только в этот раз тропинку сада замели не осыпавшиеся с яблонь лепестки, а снег, покрывший всё уснувшее на зиму в саду матовым налётом.
Я лечу туда во сне,
Я спешу в тот дивный сад,
Может, встретится там мне
Самый добрый в мире взгляд,
Что, как звёздочка, далёк
И мерцает в вышине,
Словно шепчет мне: «Сынок,
Возвращайся по весне».
Я сюда ещё вернусь,
Боже, боль уйми мою,
Низко в пояс поклонюсь,
И прости, прошу, молю…
Я обязательно ещё вернусь, ведь жить, не почитая своих корней и тех мест, откуда вышли твои предки, просто нельзя. К тому же, гложет ностальгия по безвозвратно ушедшему детству, о котором здесь напоминает буквально всё. И очень хочется изведать снова вкус сочных плодов с яблони, названной тридцать с лишним лет назад в твою честь…

г. Москва
2010 год

(из книги: Хламов С. "Серёжкина" яблоня". М. С/В. 2010).

P.S. был этой весной в Семьинском - "Серёжкина" яблоня уже погибла...

Прикрепленные изображения

• 
• 
• 
• 
• 

[Сергей Хламов]

Село (сегодня урочище) Даниловское Юрьев-Польского района Владимирской области.

Сергей ХЛАМОВ

ОДИЧАВШАЯ РЯБИНА

- Во-о-н там, внучек, во время знаменитой Липицкой битвы, которая состоялась в этих местах уже почти 800 лет назад, стоял отряд, возглавляемый сотником по имени Даниил. – При этих словах убелённый сединой пожилой мужчина протянул руку в сторону старинной церкви, показавшейся в утренней молочной дымке на небольшом пригорке. А перед любознательными глазами мальчугана живо предстала картина того ожесточённого сражения между сыновьями недавно умершего князя Всеволода Большое Гнездо, в ходе которого одни русские полки, облачённые в средневековые доспехи и вооружённые копьями и мечами, шли против своих же собратьев и с дикой яростью убивали друг друга. – После сражения, - продолжал старик, - здесь возникло село, названное по имени того самого сотника Даниила, - Даниловское. – Эту историю он и сам неоднократно слышал в детстве от своего деда, уроженца здешних мест. А теперь, на закате жизни, и сам решил обо всём, что знал, рассказать внуку.
Подобных легенд о появлении тех или иных названий, именно легенд, а не правдоподобных историй, одну из которых и рассказал дедушка внуку и которую однажды услышал и я, в людской памяти живёт достаточно много. И говорить о том, что топоним «Даниловское» произошёл от имени сотника Даниила, наверное, нет смысла. Почему?
Чтобы доказать данное утверждение, приведём несколько аргументов, которые элементарно лежат на поверхности. Во-первых, несмотря на то, что Даниловское действительно является довольно старым населённым пунктом Юрьев-Польского района, нет никаких исторических сведений о том, что оно могло существовать в начале XIII века, когда состоялась Липицкое сражение. Во-вторых, место расположения села, а стало быть, и отряда Даниила, со стратегической точки зрения очень невыгодное. Отсюда абсолютно не видно поля, на котором скрестили оружие сыновья великого Всеволода. Значит, Даниил со своим отрядом не мог следить за ходом событий, и ему было сложно общаться с полками союзников. Это место выгодно для засады, и если допустить, что отряд Даниила находился здесь именно в засаде, то для него в то время возникала огромная проблема, помешавшая бы эффективно участвовать в сражении. Его воинам, прежде чем попасть на поле битвы, предстояло переправиться через реку Гзу. Сама речушка неширокая, но в апреле, а Липицкое побоище состоялось именно в этом месяце, она сильно разливается, да и вода, освобождающаяся от ледовых оков, очень холодная. Свидетельством коварности реки в 1216 году могут послужить сведения летописцев, говоривших о том, что в Гзе после сражения утонуло много воинов с побеждённой стороны, бежавших от преследования. После «купания» в ледяной воде в полном воинском снаряжении дружинники Даниила вряд ли оказали бы серьёзную поддержку другим отрядам. И ещё один аргумент. В XVIII - XIX веках крестьяне, не представлявшие себе, откуда произошли названия тех поселений, где они жили, на свой манер придумывали им объяснения, которые были далеки от истины. То же самое, скорее всего, произошло и с Даниловским. Так что вряд ли среди участников Липицкого сражения был сотник Даниил, имя которого могло дать название селу.
Между тем, история этого села, от которого в настоящее время, к сожалению, остались лишь постепенно разрушающаяся церковь, заброшенное кладбище да ещё несколько малозаметных свидетелей былой крестьянской жизни, сама по себе уникальна и довольно интересна…
Осень в очередной раз наградила природу юрьевского ополья буйством красок. Кажется, что по ней уверенными мазками прошлась кисть маститого художника. Над головой нежно-голубым шатром висело небо. На этом шатре белыми, постепенно расплывающимися и таящими, стрелами отметились только что пролетевшие самолёты. Рядом с ними, совсем как летом, раскалённым кругом висело ослепительное солнце. Насколько хватает человеческого взора, раскинулись благодатные поля, подёрнутые голубоватой дымкой. На одних из них – чёрно-коричневых – после окончания сельскохозяйственных работ то тут, то там разбросаны стога свежескошенной, душистой соломы. Другие ярко-зелёные, третьи – золотисто-жёлтые, ещё больше сверкающие под солнечными лучами. Крупные алмазные капли росы, точно маленькие зеркальца, щедро смочившие всю окрестную растительность, весело блестели и переливались под сияющим светилом. Между разноцветными полями тянутся и пересекаются тихие и пыльные дороги, по которым в основном передвигаются комбайны и грузовики с новым урожаем. Здесь, среди тишины и умиротворения, забыв о городской суете, дышится как-то особенно, легко, полной грудью.
Просёлочная дорога, пробиваясь среди холмов, ведёт в гору, где когда-то стояло большое село. Теперь вся территория вокруг сохранившейся церкви и деревенского погоста распахана. О стоявших здесь некогда домах напоминают лишь небольшие заросли сирени и терновника. Над пашней доминирует одно здание – храм Благовещения. С возвышенности, на которой он построен, на несколько километров вдаль раскрывается великолепная панорама на бескрайние поля, восточную часть Юрьев-Польского и село Ненашевское.
Каменный храм с восьмигранной шатровой колокольней, построенные, судя по некоторым документам, в начале 1770-х годов, сохранились неплохо, хотя над алтарной частью церкви и в некоторых других местах уже отсутствуют своды. Время стёрло все внутренние росписи, на месте которых появились современные, гласящие о том, что здесь тогда-то и тогда-то были Вася или Вова. Всюду, начиная от ступенек и заканчивая алтарём, валяются обломки кирпича, где-то видны остатки деревянного пола, сквозь которые проросли вездесущие сорняки да одинокий куст бузины с гроздьями мелких красных ягод.
На куполах храма и колокольни до сих пор сохранились кресты. Один из них, правда, несколько покосился. В одной из церковных ниш мы к удивлению обнаружили несколько свежих яблок. Это говорило о том, что здесь накануне, в праздник Преображения Господня, побывал кто-то из бывших жителей села или их потомков.
Долгое время село Даниловское было вотчиной юрьевского Михайло-Архангельского мужского монастыря. В те годы город часто подвергался набегам со стороны иноплеменных захватчиков. Поэтому городские правители вместе с монахами решили для обеспечения своей безопасности вырыть подземный ход, начинавшийся с территории юрьев-польского кремля и шедший под Гзой к даниловскому храму. Возможно, кто-то и сумел воспользоваться этим ходом и спастись от неминуемой угрозы. С полвека назад вход в подземелье был обнаружен, но он оказался полностью затоплен.
Эта церковь долгие годы скрывала ещё одну тайну, которая была раскрыта лишь несколько лет назад. Один из зажиточных жителей Даниловского недалеко от села закопал клад, состоявший из сотен медных пятаков времён Екатерины II и более ранних (1758 – 1796 годов). После им был составлен подробный план места, где спрятаны деньги, а карту он поместил в укромном месте в здании храма. Кто-то нашёл этот план, но воспользоваться им так и не успел. А дело в том, что юрьевское ополье, издавна заселённое людьми и хранящее в своих недрах следы их жизнедеятельности, остаётся лакомым кусочком для любителей старины и всевозможных кладоискателей. Много интересных находок ими было сделано и вокруг Даниловского. И однажды, лет десять назад, одной из групп искателей сокровищ посчастливилось наткнуться на тот самый клад. Но он не лежал в одном месте. Плуги тракторов, распахавшие вокруг бывшего села все земли, зацепили горшок, в котором находились медные пятаки, и растащили их на большое расстояние. Вот что о поисках и находке клада рассказывает один из тех, кто обнаружил сокровища: «…прямо с дороги увидели вдалеке стоящий в чистом поле остов церкви. Означать это могла одно – вокруг некогда существовала деревня. Такие места всегда привлекают…
…к церкви… пробились и остановились на недавно скошенном ржаном поле. Сколько хватало глазу – сквозь стерню были видны битые кирпичи, обломки глиняной посуды, ржавые железки. Деревня была покинута не очень давно. Последний дом разобран от силы десять лет тому назад, а значит, современного мусора осталось после неё немало…
…Через несколько минут на скошенном поле кружили сосредоточенные фигуры в характерной позе…
…Но повезло, конечно, только одному.
Он с самого начала заметил большое чёрное пятно среди рыжей недавней пашни через овраг от остова церкви. И, предоставив остальным стерню, отправился туда.
Собственно, тем самым он уже нашёл клад. Несколько шагов по пахоте – пятак, ещё один, россыпь, а дальше прибор зашкалило. Тогда он не сдержался и заорал через всё поле сгорбленным унылым фигурам на стерне, чтобы всё бросали и шли к нему…
Ну, и началось. Скоро пятаки перестали помещаться в карманы, и для них принесли вынутые из машин резиновые коврики. Рядом с горкой монет с удовольствием фотографировались. Образовалось несколько глубоких ям, в которых пятаки лежали особенно густо, но со дна всё звенело и звенело. Собрать больше пятидесяти килограммов чистой меди (тогдашняя монетная стопа – 40 рублей из пуда меди), отчеканенных в монеты – всё-таки работа…
…Монетные дворы представлены во всём разнообразии, кроме Таврического. Клад был помещён в широкогорлый черноглиняный сосуд, завязанный, очевидно, куском ткани или дерюги. Обломки горшка удалось собрать, и почти весь его склеить.
Облик владельца клада, обстоятельства закладки и всё остальное каждый может себе представить сам, в меру своего воображения». Теперь все эти сокровища находятся в коллекциях археологов-любителей и на прилавках крупных антикварных магазинов.
Рядом с церковью, в зарослях бурьяна, мы обнаружили несколько больших камней. Но особое наше внимание привлёк лишь один, так как на нём виднелась надпись на древнерусском языке. Основная часть текста со временем уже стёрлась, и прочесть его полностью не представляется возможным. Зато чётко сохранились наиболее важные для понимания надписи фрагменты, а именно: некая дата и слово «постави», что на современный язык можно перевести как «построено, сооружено, сделано, поставлено». Первой в голову пришла мысль о том, что это закладной камень, который жители Даниловского поставили здесь перед строительством нового каменного храма на месте обветшавшего деревянного, начавшееся в 1764 году. Но это предположение оказалось неверным. Расшифровав дату на камне (а это было необходимо потому, что наши предки использовали в качестве чисел не арабские и не римские цифры, а древнерусские буквы), получилась дата 7193 год от сотворения мира или 1685 год от Рождества Христова. А это значит, надпись на камне была сделана на 80 лет раньше, чем началось строительство церкви. Деревянный же храм, стоявший до неё, в это время уже минимум несколько десятилетий существовал. О чём же тогда гласят письмена, высеченные на камне, что было построено в Даниловском в конце XVII века? Наверное, это так и останется загадкой…
В непосредственной близости от церкви растут густые кусты сирени. На этом месте, скорее всего, когда-то стоял дом священника. Если отсюда немного пройти в южном направлении, то попадёшь в ложбину, заросшую камышом, макушки которого треплет нахлынувший ветерок, нарушая тишину и принося с собой манящую сладкую горечь растущей поодаль полыни. По дну оврага, исполняя незатейливую песенку и направляясь в сторону Гзы, бежит небольшой ручеёк. Он вытекает из пруда, расположенного несколько выше, который был одним из источников воды для жителей исчезнувшего села. В старых документах Даниловское так и значилось: «при пруде». Сам водоём сохранился таким же, каким он был и десятки лет назад. Ближе к берегам пруд затянулся водорослями, а в его центре, словно купаясь в ещё тёплых, с небольшой рябью водах, отражается сверкающее солнце. По тому, как у берега воткнуты многочисленные рогатины для рыболовных удочек, можно с уверенностью предположить, что водоём ещё наполнен разной живностью. Где-то невдалеке периодически издают легко узнаваемые звуки дикие утки. Наверняка в этой местности есть, где разгуляться и любителям охоты. И буквально пройдя несколько шагов, мы обнаружили следы их недавнего присутствия. Прямо среди дороги лежала тушка кулика, вернее, то, что от неё осталось – крылья да лапы. Видимо, охотник, подстреливший птицу, не рассчитал заряд своего ружья.
Но куда более интересной оказалась следующая наша находка. Неожиданно прямо возле берега пруда с пыльной полевой тропинки мы попали на вымощенную булыжником дорогу. Но вскоре она кончилась также внезапно, как и началась. Оказалось, что среди распаханных полей с жирной плодородной почвой юрьевского ополья ещё каким-то чудом уцелел небольшой кусочек, метров в двадцать длиной, старинной Стромынской дороги. Она в древности соединяла Московский край с Владимиро-Суздальской землёй. Дорога проходила и через Юрьев-Польский, и через Даниловское, и через многие другие населённые пункты бывшего Юрьевского уезда. Никакая цивилизация этому кусочку старины не оказалась помехой. Теперь же та её часть, что находилась ещё в тени, блестела, окроплённая утренней росой, а камни другой стороны, попавшие в поле зрения взошедшего солнца, казались обыденно серыми и невзрачными. Но даже, несмотря на это обстоятельство, они всё равно хранили отпечаток древности, сейчас уже кажущейся сказкой…
По дороге, вымощенной камнем, напрямую от Даниловского до красильной фабрики Юрьев-Польского было версты три. И каждый день по ней в ту и другую сторону бегали босые или обутые в незатейливую крестьянскую обувку ноги. Многие селяне, начиная со второй половины XIX века, дабы иметь дополнительный заработок, устраивались трудиться в город на ткацкие фабрики местных крупных предпринимателей Прохоровых или Ганшиных. Среди них был и Е. М. Филимонцев, впоследствии ставший одним из руководителей фабрики «Авангард», после революционных событий 1917 года национализированной большевиками. В то время на производстве, как и в умах людей, царила настоящая неразбериха. Вскоре началась гражданская война, своей кровавой поступью захлестнувшая и юрьевскую землю.
11 июля 1919 года по новому стилю город был захвачен участниками так называемой «Зелёной армии», состоявшей из дезертиров, зажиточных крестьян, бывших помещиков, офицеров белой гвардии, против которых была направлена политика новой Советской власти, и согнанных ими бедняков-крестьян, вооружённых чем попало – вилами, косами, топорами, лопатами... Захват города тогда по этой причине и получил название «Тяпкина война». Главари восстания заявили, что всё правление фабрики повесят на воротах предприятия. Многие из них были схвачены и жестоко избиты. Ефим Филимонцев в то утро со старшим сыном ушёл помогать своему отцу косить именно в Даниловское. Сын позже о событиях июля 1919 года вспоминал следующее: «Мы с отцом 11.07. на рассвете пошли в с. Даниловское (в 3-х км от красильной фабрики) помочь его отцу косить траву с намерением к 9 часам утра вернуться домой.
Закончив косьбу и переодевшись около 8 часов, направились домой. Отойдя метров 200 – 250 от села, встретили односельчанина, который нам сообщил о событиях в городе. В это время в с. Даниловском зазвонили в набат, и мы вернулись. Отцу пришлось укрыться на усадьбе своего отца. В Даниловское прискакали два вестовых из с. Ненашевского и из с. Голенищева. Они и звонили в набат. Собравшийся народ заволновался, некоторые из уволенных с фабрики стали добиваться у меня где отец, и узнав, что он «ушёл в город», успокоились. К 3 часам дня к с. Даниловскому стали подходить большими партиями из других сёл (из Парши, Лучинского, Кубаева, Кинобола) мужчины, вооружённые охотничьими ружьями, вилами, у некоторых были и сабли. Но вскоре увидели, что между с. Кумино и городом стоит эшелон, из вагонов выпрыгивают красногвардейцы и строятся в цепь. Поняли, что город окружается войсковой частью. Побросав всё своё «оружие», стали разбегаться. Мятеж был скоро ликвидирован.
Мы с отцом пришли в Юрьев… 12.07…»
В начале 1921 года Е. М. Филимонцев был назначен заместителем директора фабрики, но самого директора тогда не было. Поэтому всё руководство предприятием лежало на его плечах. В октябре того же года фабрика была остановлена, и её руководитель вернулся в родное село. Позже он трудился на ткацких предприятиях Иваново-Вознесенска, Владимира, Гусь-Хрустального и других городов.
Первый руководитель советского «Авангарда», умерший летом 1960 года, похоронен в Юрьев-Польском, но его предки, скорее всего, покоятся на даниловском кладбище.
Сельский погост находится метрах в пятидесяти к северу от церкви. Это место легко определить по разросшимся кудрявым кустарникам. Именно благодаря последним, попасть туда оказалось довольно непросто.
Пробравшись через колючки и густо переплетённые ветки поломанных деревьев, перед нами открылась мрачноватая картина. В зарослях мы наткнулись на три надгробия, которые были настолько стары, что их некогда белые камни с древними узорами и православными крестами уже позеленели от поселившегося на них мха. Кое-где виднелись мощные витиеватые чугунные кресты. Некоторые более поздние захоронения, что поразило больше всего, оказались разрытыми. Однажды под ноги попалась и человеческая кость. Сегодня ухаживают здесь, видимо, лишь за одной могилой.
Теперь же вдоль рядов исчезнувших захоронений даниловцев прошлых поколений, окружённых кустами одичавшей рябины и в беспорядке разросшейся сирени, носится только тёплый напористый ветерок.
И, несмотря на всё уныние местного пейзажа, село Даниловское, хоть и считается бывшим, для многих поколений его уроженцев является малой родиной. А бывшей малой родины не бывает. Так что ещё кто-то, завидев в голубой дымке ветшающую церквушку, может себе сказать:
Если сердце вздохнёт на просторе
И попросит глоток тишины,
Понимаю: увидеться вскоре
Мы с тобой непременно должны.
Унесётся серебряный поезд,
Уплывёт голубой теплоход
В луговину, где травы по пояс,
Где меня моя родина ждёт.
Малая родина – тот уголок,
Ближе которого нет.
Тут материнский ночной огонёк
Душу выводит на свет.
Мы бы нищими стали, пожалуй,
Если б не были слиты душой
С той единственной родиной малой,
Где начало Отчизны большой…
Покидая этот уголок юрьевского ополья и переваривая в голове всё увиденное, недалеко, среди пашни, мы увидели маленькую фигурку человека, внимательно всматривающегося себе под ноги. Это был любитель древности, пытавшийся отыскать свидетельства глубокого или не очень прошлого, выкопанные тракторами. Значит, всё ещё притягивает людей здешняя земля…

г. Москва
2010 год

(из книги: Хламов С. "Серёжкина" яблоня", М. С/В, 2010).
Фото см. в книге. Здесь не загружаются.

[Иван]

В принципе, я не встречал сведений о с.Даниловское в духовных грамотах 14-16вв. И это безусловно странно, если считать, что оно существовало в это время.
Еще вопрос С.Х.
По своим генеалогическим изысканиям, я знаю, что в Даниловском ранее проживало большое количество моих однофамильцев. Знаете ли что об этом? И есть ли кто знакомый - выходец из этого села?

[Сергей Хламов]

Выходцы из Даниловского живут в Юрьеве. В частности, один из них - бывший директор ПУ-38 А. А. Филимонцев и его братья и сёстры. Возможно, есть ещё кто-то. Про однофамильцев Ивана сказать ничего не могу.

[Иван]

На наш сайт пришло сообщение от некой Варвары с указанием обратного адреса, который не функционирует
"Доброе время суток!
Очень интересует собираетесь ли вы затрагивать тему села Будайкова?! Очень волнует этот вопрос!"

Ответ:
Варвара, добрый день!
Если Вы изучили наш сайт, то там заметен акцент на те или иные села. И во всех случаях это связано с чьим-либо личным интересом. Вообще, наше общество опирается исключительно на личные инициативы. Предлагаю Вам на форуме (там есть подходящие для этого темы) разместить свое обращение, вопросы, а также поделиться своей информацией. Вам скорее всего ответят и дадут пути для поиска информации.
С уважением,
Карцев Иван.

[Сергей Хламов]

Будайково - я о таком селе не слыхал. Где оно, интересно, находится или находилось?

[Сергей Е]

Наверное, надо было писать в тему "Работа сайта", но думаю и здесь это пожелание уместно.
Думаю стоит разместить на сайте полный алфавитный список населенных пунктов Ополья, как ичсчезнувших, так и существующих поныне, с возможностью оставлять комментарии, вносить дополнения.

[Сергей Хламов]

Это разумное предложение, чем-то похожее на хроноленту.

[Иван]

Да пожалуй.

В тему: вчера в РГАДА выписал из отказных книг 1624-1656гг. Ф.1209 оп.2 Д.12470
Упоминаются: Архангельского монастыря архимандрит Ферапонт и дьяк Григорий Нечаев (имели собственные земельные владения в Юрьев-Польском уезде)
Можно в хроноленту добавить.

Села Сваина приказчик Васка Колесников
Поп Воскресенской церкви села Бережок (для Петра) Для последних двух упоминаний наиболее вероятная дата - 1659г.

[Сергей Хламов]

Село Заборье Юрьев-Польского района Владимирской области.

Сергей ХЛАМОВ

ПО СЛЕДАМ СТАРОГО ХУДОЖНИКА

Среди огромного наследия замечательного отечественного писателя Константина Константиновича Паустовского есть один рассказ, пройти мимо которого нам оказалось очень сложно. Написан он был в 1946 году, а называется «Телеграмма». Вроде бы повествуется в рассказе об обычной житейской истории, которым часто находится место в нашей жизни.
Старая женщина, одиноко проживающая в глухом селе, на исходе своих дней очень хочет в последний раз повидаться с дочерью, которая давно уехала в Ленинград и, будучи молодой и энергичной дамой, очень занята интересной работой. Чтобы навестить престарелую мать, у неё не хватает времени. И вот однажды, получив телеграмму от соседей мамы, дочь понимает, что любимого человека скоро не станет. Она бросает все дела и едет в деревню, но, увы, попадает лишь на могилу главной героини рассказа. История вроде бы обыденная, но задуматься нас заставили некоторые, казалось на первый взгляд, незначительные факты.
Во-первых, Катерина Петровна, а именно так звали пожилую женщину, свои последние дни коротала в селе, именовавшемся… Заборье. Во-вторых, как указывает Паустовский, она была дочерью известного художника, который также родился именно в Заборье, потом долго вместе с дочерью жил в Петербурге и даже в Париже, где они оказались свидетелями похорон Виктора Гюго. В старости он снова вернулся в родное село, построил большой дом и занимался садом, посаженным своими руками. Писатель говорит и о том, что на стенах дома висели картины, среди которых выделил портрет самого художника и маленький, в золотой рамке, эскиз к картине Крамского «Неизвестная» - подарок автора.
Думаю, у многих юрьевпольцев в голове промелькнёт мысль: не наше ли это Заборье? К сожалению, писатель не указал точного местоположения села, в котором происходили события, и не назвал фамилии старого художника, обмолвившись лишь тем, что был он известным. Конечно, Паустовский, за свою жизнь совершивший множество путешествий, мог описать и совсем другое Заборье. Да и мало ли на бескрайних российских просторах сёл с таким названием? Также он был вправе выдумать как саму историю, так и имена её героев и название той местности. Но, зная, что писатель неоднократно бывал во Владимирской области и был очень влюблён в Мещёру, можно сделать предположение о реальности описанных событий и о том, что они могли произойти именно в Юрьев-Польском районе.
К тому же, внимательный читатель обязательно заметит в рассказе описание Заборья и его окрестностей. Вот некоторые любопытные моменты: рядом с селом река, заливные луга, дали, за селом над рекой кладбище, раздаётся звук пастушьего рожка. Кто бывал в Заборье Юрьев-Польского района, непременно скажет: «Да это именно про него и написано!»
Заинтересовавшись данной историей, мы решили совершить путешествие в это село, но сначала навели некоторые справки. Довольно любопытную информацию о Заборье дала его уроженка Валентина Михайловна Артемьева. В своё время она работала учительницей в местной школе.
- В нашем селе до сих пор стоит одно интересное здание, - начала рассказ Валентина Михайловна. – Сначала его строили как церковь, хотя храм в селе был, но, чтобы довести строительство до конца, не хватило денег. И тогда было решено здесь устроить церковно-приходскую школу. Постройка очень походила на храм, в ней даже имеется звонница, но церковных служб в этом здании никогда не было. Так как село находится довольно далеко от города и, к тому же, среди леса, добирались до Юрьев-Польского только на лошади. Раньше существовала дорога через Поповку, что располагалась в четырёх километрах от Заборья. Далее она шла на Вёску, Головино, Адамово, Ненашевское, Красное. Всего 25 километров. Сейчас этой дороги уже не сыщешь. Да и доброй половины из перечисленных сёл уже давно нет. Путь через Коленово и Симу длиннее. В годы Великой Отечественной войны между Заборьем и Поповкой был организован деревообрабатывающий комбинат, на котором изготовляли так называемые «ложные болванки». В них вкладывались винтовки. Я тогда была школьницей, и мы, ребятишки, после начальной школы большой гурьбой ходили учиться в Симу. Но после многие из нас заменили ушедших на фронт отцов. Стало не до учёбы. В окрестностях Заборья издавна производили смолу и дёготь. На специальном лесоучастке заготавливали лес и в половодье по речке Селекше, а затем по Нерли его сплавляли до посёлка Петровский. Сейчас река обмелела, - с грустью говорит наша собеседница. – Ещё в 1921 году в Заборье как раз в праздник Пасхи из-за сильной жары случился большой пожар. Тогда уцелело всего четыре дома да дом священника, располагавшийся несколько в сторонке. Жители стали отстраиваться заново.
После заданного вопроса о количестве дворов в Заборье, Валентина Михайловна стала по памяти вспоминать все семьи, жившие в селе. Всего она насчитала около 50 домов.
- Их и сейчас столько же. Только живут в них в основном дачники. Многие из них когда-то родились в Заборье, а потом уехали в Москву. А вот, выйдя на пенсию, летом коротают время на малой родине, в тиши и ближе к природе.
Любопытными оказались и некоторые местные названия, например, один из уголков села с незапамятных времён здесь зовётся «Красной стороной», а спуск к реке – «Мельничной горкой», хотя, по словам В. М. Артемьевой, мельница от этого места располагалась довольно далеко. С той горы сельская детвора любила кататься.
В своей книге «Неспелые вишни» мне приходилось рассказывать об одном уникальном жителе Заборья – Константине Андреяновиче Фролове. Это был настоящий механик-самоучка. При помощи своего пытливого крестьянского ума он сделал множество изобретений: самодельный трактор, паровой двигатель, механическую молотилку… Но, наверное, самым любопытным его изобретением стала электростанция, давшая жителям Заборья свет, причём ещё до того, как электричество появилось в других населённых пунктах да и в самом Юрьев-Польском.
- Возле села, на Селекше, была плотина, - рассказывает об этом Валентина Михайловна. – Константин Андреянович придумал необходимые приспособления, которые приводились в движение потоком воды. Далее к ним были протянуты провода, по которым в дома селян и шло электричество. Изобретатель в пять часов утра открывал на плотине две заслонки, вода начинала вращать турбину, и в селе зажигался свет. В десять вечера заслонки закрывались. И так повторялось ежедневно.
Но о художнике, который мог бы жить в Заборье, наша собеседница ничего не слышала. Зато на некоторые размышления навело её дальнейшее повествование.
- В Заборье до революции, - продолжила рассказ бывшая учительница, - жил управляющий располагавшейся на Селекше красильной фабрикой, которая принадлежала купцам Ганшиным. Фамилия управляющего – Балуков. Его большая семья проживала в солидном по размерам доме. Горничной у Балуковых работала родная сестра моей мамы. После революционных событий семью управляющего из дома выселили. Сам Балуков или же его супруга, точно не знаю, похоронен или похоронена на местном сельском кладбище. Дети разъехались. Их судьбы нам не известны. Мы знаем лишь то, что один из сыновей стал врачом, и его позже называли «красным доктором». Все члены этой семьи были очень образованными людьми.
Перед нами вырисовался портрет семейства настоящей сельской интеллигенции XIX века. В доме управляющего фабрикой была дорогая мебель, посуда и что самое главное – картины, причём, не копии, а оригиналы известных художников. Уж не тот ли это дом, в котором жили герои рассказа «Телеграмма»? И, быть может, они имели какие-то родственные связи с семьёй Балуковых.
Интересна и дальнейшая судьба дома управляющего. Сначала в нём открылась сельская школа. Здание оказалось довольно просторным: четыре больших класса, учительская, помещение, где жила техничка, длинный коридор. В последнем одно время даже показывали кино. Валентине Михайловне запомнились и большие окна этого дома. Ещё через несколько лет здание перевезли в город, установили рядом со старым рынком и открыли в нём кафе с лирическим названием «Голубой Дунай». Его люди старшего поколения, думаю, помнят.
…Ранним июльским утром мы сели, наверное, на самый демократический вид транспорта – рейсовый автобус – и отправились в Коленово. Оттуда до Заборья по лесной дороге километров шесть – семь. Натужно работает двигатель старенького «ЛАЗа». Среди попутчиков в основном грибники. Минут через сорок автобус остановился у Коленова, мы вышли и направились в сторону леса. Над рябью небольших волн Селекши висела пелена утреннего тумана. Первые рыбаки, забросив в воду удочки, на берегу ждали щедрот речки в виде улова. За рекой высокой стеной открылся густой тёмно-зелёный лес. От свежего, пахнущего земляникой и колокольчиками воздуха, порой казалось, что можно было потерять сознание.
Небольшой ветерок колыхал макушки устремившихся далеко ввысь сосен и берёз, сидя на которых вели свою затейливую перекличку пернатые обитатели коленовского леса. Откуда-то со стороны доносились нехитрые напевы кукушки, долго сопровождавшие нас, отчего казалось, что мы обязательно попали в таинственное и неведомое царство. На ленте песчаной дороги, несмотря на устоявшуюся жаркую погоду, время от времени встречались лужи, в которых купали свои макушки стройные сосны, и улыбалось ярким теплом поднимающееся над миром и плутающее в ветвях деревьев солнце. По краям просеки алели кустики душистой земляники, иногда под прошлогодней бурой листвой прятали свои шляпки серые сыроежки, скользкие маслята и аппетитно выглядевшие подберёзовики. Возле некоторых деревьев громоздились муравейники. Один из них был настолько огромным, что своей вершиной оказался бы вровень с человеком среднего роста. Внимательно приглядевшись, на дороге можно рассмотреть муравьиные тропы. По ним эти трудолюбивые насекомые следуют друг за другом, выполняя строго определённые обязанности. То тут, то там валяются упавшие с сосен шишки, которые очень походят на маленьких ощетинившихся ежей. Периодически попадается чернижник с поспевающими тёмно-синими ароматными ягодами.
Попав в лес, не перестаёшь удивляться многообразию здешних цветов. Алмазные капли росы, точно крошечные осколки стекла, блестели на лепестках сиреневых колокольчиков и своей тяжестью пригибали цветы ближе к земле. От этого казалось, что колокольчики о чём-то грустят, и вот-вот зазвучит их печальная мелодия. Маленькие голубые незабудки, наоборот, встретив запылавший костёр рассвета, выглядят весёлыми и даже смеющимися от радости, предвкушая новый жаркий день. Ромашки, словно сотни маленьких солнц, повторяли наше небесное светило. Разве только их лучики-лепестки всегда белые, а не огненные, как у солнца.
А вот маленький мокрый лягушонок. Он пропрыгал под нашими ногами с одной стороны дороги на другую. Утро раннее, а эта кроха уже в заботах.
Через час с небольшим суровый, но полный жизни лес-исполин неожиданно расступился, и во всей красе среди благодатной долины раскинулся подёрнутый голубоватой дымкой луг. Чуть далее показались и крыши сельских домиков.
Заборье нас встретило гробовой тишиной. Лишь сонно на проводах линии электропередач чирикали серые воробьи. Село ещё, видимо, не проснулось. Возле первого дома, куда нас, нежданных гостей, привела дорога, грозным оскалом и злобным лаем встретила огромная овчарка. Вышедшая хозяйка дома – пожилая женщина – поведала секрет местной тишины:
- Здесь хоть «караул» кричи, - никто не подойдёт.
В этом мы вскоре смогли убедиться и сами. Дачники отнеслись к нам, чужим людям, не известно с какой целью бродившим по селу, с недоверием. И не со всеми удалось завязать разговор. Это и понятно. Большинство обитателей Заборья живут в Москве, где люди зачастую не знают своих соседей по лестничной клетке. Такие отношения перебрались и в затерявшееся в лесах село. Умиротворения и тишины добавляло и практически полное отсутствие здесь домашних животных.
В центре Заборья, среди высоких зарослей деревьев, когда-то посаженных местными школьниками, виднелась звонница церквушки, в которой размещалась церковно-приходская школа. Здание небольшое, но построено добротно и со вкусом. На месте стоявшей рядом некогда сельской церкви недавно установлен поклонный крест.
Само Заборье растянулось на высоком холме. Внизу по полоске рассеивающегося тумана угадывалась Селекша. За селом, над рекой, расположился местный погост. Всё именно так, как описывал Константин Паустовский. Но на кладбище чего-то, что могло бы приоткрыть завесу тайны о старом художнике и его дочери, мы не обнаружили. Да и жители Заборья, с кем всё-таки удалось поговорить, ничего подобного не слышали. Самым древним датированным захоронением на этом сельском погосте является могила священника здешней церкви Сидора Дмитриевича Молчанова, родившегося 15 февраля 1835 года и умершего 11 января 1912 года. На могиле священника стоит интересный из белого камня памятник. Его венчает церковная кафедра, как бы драпированная богатой материей, на которой лежит раскрытая книга Священного Писания. На обратной стороне памятника высечены такие слова: «незабвенному отцу от признательных детей». А на каменной книге лежат скромные живые цветы.
Недалеко находится могила сельского умельца и изобретателя Константина Андреяновича Фролова, а также его сына – Дмитрия Константиновича, умершего в 1988 году, за три дня до своего восьмидесятилетия. Местные жители показали нам и дом, в котором когда-то жил Кулибин Заборья. Сейчас в нём летом обитают его внучка с мужем. К сожалению, во время нашего пребывания в селе, дом оказался пуст: хозяева уехали в город. Посему пообщаться с ними не удалось, хотя, возможно, когда-нибудь это и произойдёт, и потомки К. А. Фролова поведают нам интересные сведения из жизни села и их предка. Кстати, старожилы Заборья и даже те, кто уже полвека назад покинул село, а сейчас здесь отдыхают, ещё помнят местного умельца с его изобретениями.
- Да, я припоминаю Константина Андреяновича, - сказала нам одна из пожилых дачниц. – Он работал на «светилке».
И далее не без гордости добавила:
- Мы в Заборье уже тогда жили с электричеством, когда другие пользовались керосиновыми лампами.
С горы, на которой расположился погост, раскрывается вид на большой заливной луг, по которому течёт неширокая лесная речка с удивительно прозрачной и достаточно холодной водой. Сквозь неё отлично видны песок и гладкие камешки, устилающие дно Селекши. В жаркий денёк в реке, окунувшись в студёную воду и распугав стайку мелких рыбёшек, особенно приятно освежиться. Это с большим удовольствием сделали и мы. Ведь впереди нас снова ждала лесная дорога, но пока не назад. Находясь в Заборье, мы не смогли противостоять соблазну проделать путь в три-четыре километра и своими глазами увидеть настоящее чудо юрьев-польской земли – затерянное в сосновом сумраке леса Заборское озеро.
…В один момент нам показалось, что густая стена леса никогда не кончится, а тёмная неширокая просека так и будет бесконечно виться. Но вдруг сквозь лесной частокол показались голубоватые просветы. Там было озеро. И в этом мы уже не сомневались. Поплутав некоторое время по тропам, мы всё-таки вышли к его берегу.
И это было удивительное зрелище. Насколько хватало взора, всюду сверкала изумрудная озёрная вода, опоясанная со всех сторон тёмным лесом. Около берега среди жёлтых кувшинок огромными шапками белели царицы водоёмов – великолепные лилии. Рядом резвился утиный выводок.
…Несмотря на давившую на плечи усталость и назойливость слепней, всё чаще атаковавших нас и норовивших, укусив, испить крови, лес на обратном пути продолжал раскрывать свои сокровенные тайны. Вот огромная стая белых, жёлтых, пурпурных, ярко-зелёных бабочек долго порхает возле обочины дороги, словно приглашая путников в очередные сказочные глубины леса – исполина природы. Рядом на пенёк выползла погреться на жарком солнышке серо-коричневая ящерица. А прямо из-под ног выпорхнула и полетела куда-то вдаль куропатка, оставив на тропинке своё полосатое перо.
Над Заборьем и окрестными сёлами появились тучки. Прозвучали ленивые раскаты грома. На землю упали редкие, но крупные капли июльского дождя. А в голове всё кружился один вопрос, ответа на который во время путешествия мы так и не отыскали: в том ли Заборье, которое описано в «Телеграмме», мы побывали? Или же всё-таки просто человеческая память так скоротечна и такая недолгая?..
P.S. Как бы нам ни хотелось, чтобы описанное в «Телеграмме» Константином Паустовским произошло именно на юрьев-польской земле, всё же в его рассказе, события которого действительно имели место, говорится о другом селе, совсем с иным названием и располагающимся не на окраине юрьевского ополья, а в Рязанской области. Но это обстоятельство ни коим образом не уменьшает интереса к юрьев-польскому Заборью, селу со своей уникальной историей и своими замечательными жителями.

г. Юрьев-Польский

2006 год
(Из книги: Хламов С. "Серёжкина" яблоня", М. С/В, 2010)
Фотки, к сожалению, тоже не загружаются. Отсылаю заинтересовавшихся к книге.

[Иван]

Село Курчево.
Случайно наткнулся на упоминание села Курчевское у Юрьева в духовной грамоте Великой княгини Софьи Витовтовны (супруги Василия Темного) 1462 г. До этого считал, что это село было изначально вотчиной Хлуховых. На самом деле это село было куплено княгиней Софьей и завещано будущему великому князю Василию III-му, то есть относилось к дворцовым владениям.

[Сергей Хламов]

Иван, по Курчеву ещё есть информация?

[Сергей Хламов]

Сергей ХЛАМОВ

РОДНИКИ ЗАБЫТОЙ ЛЮБВИ

Просёлочная дорога замысловатой пыльной лентой ведёт от западной окраины Юрьева в сторону села Ильинское. Когда-то, в 1967 году, именно по ней в незабвенном художественном фильме по столь же незабвенному произведению Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Золотой телёнок» бежал с гусем в руках герой неподражаемого Зиновия Гердта - Паниковский. Этой дорогой погожим сентябрьским днём прогулялись и мы.
Пройдя пару-тройку сотен метров от края города, в перспективе среди густой зелени деревьев перед нашим взором появились треугольники деревенских крыш. Над полем, рзделяющим город и село, кружат галдящие вороны, из самого Ильинского доносится мычание коровы, и над всем этим простором гуляет тёплый ветерок, такой, который бывает лишь в ясные деньки «бабьего лета». Над головой раскинулось бездонное небо с кучерявыми облачками, похожими на ласковые морские волны. Созерцаешь всю эту картину, а на ум приходят слова известного российского публициста Ивана Сергеевича Аксакова, отбывавшего в конце XIX века недалеко отсюда, в Варварине, ссылку: «Какая ширь! Какая тишь!» Это он сказал о юрьевском ополье. Причём, данная поэтическая строка Аксакова родилась после почти двадцатилетнего молчания. Вот она - сила и мощь красоты местной природы! А как ей не восхищаться, не говорить в возвышенных тонах, когда отсюда, с высокого холма, на котором раскинулось село, как на ладони видны не только западная окраина Юрьев-Польского, но и Косинское, Афинеево, Ручейки, Ополье, Красное... Расстояния между ними заполняют поля, поля, поля... Одни пшеничного цвета, другие покрыты изумрудом яркой зелени, третьи, на которых уборочная страда уже закончена, - чёрно-коричневые.
Дорогу то и дело перебегают сверкающие полосатыми спинами колорадские жуки, собирающиеся уже на зимовку, по тропинке, ловко изгибаясь, передвигаются медлительные мохнатые гусеницы, из которых предстоящей весной появятся шикарные бабочки, периодически под ногами резво снуют мыши-полёвки, лишившиеся прокорма в полях. Теперь они стараются держаться ближе к человеческому жилью, где можно хитростью или украдкой добыть незамысловатое пропитание.
С первых же шагов, сделанных по селу, почувствовались все атрибуты деревенской жизни: возле домов приютились поленницы берёзовых дров, нос забивают запахи навоза и душистого свежескошенного сена. То тут, то там кукарекуют, словно соревнуясь в своём певческом таланте, петухи. Возле дороги повседневно-обыденными делами заняты утки, гуси, разноцветные куры, козы с козлятами. И вся эта живая масса издаёт звуки, с диапазоном которых, пожалуй, вряд ли сравнится любой симфонический оркестр. В какофонию вмешиваются коровы, пестреющие на солнце чёрно-белыми боками, беззаботно щиплющие траву телята, кудрявые овцы, даже козлы, от одного из которых нам даже пришлось убегать. От его непонятных намерений спасла короткая верёвка, которой он был привязан к колышку. Рядом, около своей конуры, будто сойдя с кадров детского мультика, лежит пёс с повисшими ушами и добродушным взглядом. В палисадниках ярким созвездием горят жёлтые шапки золотых шаров, пушистые и разноцветные астры, строгие, вытянутые в струночку гладиолусы и множество других цветов, говорящих о щедрости матушки-природы.
В самом центре села над всеми окрестными постройками царит каменная Богословская церковь с колокольней и двумя приделами - в честь пророка Ильи и Иоанна Богослова. По некоторым элементам в ней угадывается архитектурный стиль классицизма. Время, вернее, люди её не пощадили. Снаружи она выглядит ещё довольно прилично, но внутри картина совсем иная. Сюда можно зайти и мимо двери, например, в окно. А перед бывшим алтарём разместился старый потрёпанный диван, притащенный молодёжью для проведения своих увеселительных мероприятий.
Но даже время не властно перед историческими ценностями. На стенах храма сохранились остатки вековых фресок, с которых смотрят евангелисты, записывающие сведения о земной жизни Христа, Иоанн Креститель, который крестит в водах Иордана будущего мессию, 12 апостолов на Тайной Вечере, Богоматерь, святые... Здесь же и другие сцены из Священного писания. Ещё по крупицам можно разглядеть остатки внутреннего убранства церкви, сохранившегося орнамента.
Сделав попытку зайти внутрь алтаря, мы неожиданно натолкнулись на преграду, предположить о существовании которой никак не могли. В оконный проём алтаря зашёл молодой бычок, нервно подёргивающий хвостом, которым он разгонял назойливых мух. Вспомнив о неприветливом козле, мы не решились нарушить покой ещё одного рогатого существа, смотрящего на нас хозяйским взглядом. И действительно он чувствовал себя здесь хозяином, а мы всего лишь - нарушившие его покой нежданные гости.
Кое-где внутри храма видны следы «раскопок» любопытствующих личностей, пытавшихся что-то здесь найти. Но, кроме огромных булыжников в фундаменте церкви, они ничего не откопали. Несколько таких же громоздких камней ютятся рядом. Кто их сюда доставил? Откуда?
Если обратиться к названию села, то можно предположить несколько вариантов его происхождения. Основной, конечно же, будет версия, связанная с мужским именем Илья. В Ильинском всегда почитали Илью-пророка. Отсюда и название тёплого придела местной церкви, и престольный праздник. Интересно, что когда-то, в далёкие времена, наши языческие предки поклонялись множеству божеств, олицетворявших, в основном, явления природы. Главным из них был Перун - бог молнии и грозы. С распространением христианства люди неохотно прощались со старыми верованиями и приобщались к новым. Поэтому в их сознании порой языческие божества олицетворялись с христианскими святыми. Так, свойствами идола Перуна наделили пророка Илью. И вместе с этим постепенно в умах русского народа осели некоторые традиции, поговорки, пословицы, поверья, связанные и Ильиным днём... Например, всегда считалось, что в этот день, то есть 2 августа, обязательно должен быть дождь с грозой. До последнего времени это предсказание обычно сбывалось. А кто не помнит о том, что в тот же Ильин день обладатель ветвистых рогов - олень - посещает водоёмы, после чего в них уже не рекомендуется купаться? Или вспомним такую некогда крылатую фразу «Илья-пророк два часа уволок», которая указывала на неизбежно надвигающуюся осень - царицу преображения летнего тепла в зимний холод.
К церкви пристроена высокая колокольня, на которой до сих пор сохранился крест. Очутившись возле неё, мы, долго не раздумывая, полезли вверх. Ход на звонницу сохранился в первозданном виде. На половине пути через появившееся окно можно рассмотреть внутренний вид церкви. Но нашей целью была площадка второго яруса колокольни, на которую можно пробраться по узкой каменной лестнице. Дальше хода уже нет. Чтобы попасть на верхние ярусы, где крепились колокола, люди в старину пользовались, видимо, приставными лестницами. Сейчас же они отсутствуют. Поэтому второй ярус для нас оказался пределом. Выше, где когда-то гулкий серебряный бас ильинских колоколов наполнял всю округу, сегодня поселилось пернатое семейство, свившее для себя личное гнездо счастья. Из небольших круглых окон этого яруса открываются великолепные пейзажи юрьевского ополья, где поля, разделяющиеся небольшими перелесками, сменяют друг друга. На их возвышенностях или склонах сельский народ обустроил свой быт.
А что за русская деревня без широких и шумных праздников? В Ильинском до сих пор особенно почитается престольный Ильин день. Здесь и сейчас, несмотря на большое количество дачников, можно увидеть, как в тёплые летние дни местные жители прямо в палисаднике или огороде отмечают именины, юбилейные даты или поминки. Под тенью раскидистых кустов сирени или вишни накрываются столы с нехитрым угощением, сваренным в русской печке, от чего его вкусовые качества становятся гораздо выше. На тарелках много того, что выращено и собрано на собственных грядках. Обязательны пироги размером не меньше самой крупной мужской ладони, начинённые капустой, яблоками, картошкой, ягодами, грибами... И неважно, что над яствами постоянно кружат мошки и осы, так и норовящие обязательно забраться в стакан со сладким яблочным компотом, а под столом среди ног гостей вьются соседские собаки, выпрашивая у раздобревших после выпитой чарки крепкого свойского самогона людей сахарную косточку или кусочек нежного мяса. Не мешают разгуляться широкой крестьянской душе и листья, падающие под дуновением ветра с деревьев и кустов прямо на стол.
Что ж, если праздник есть, значит, и деревня живёт!
Рядом с церковью в 1960-е годы выстроили школу. Село было тогда большим, и для маленьких ильинцев появилось удобство - получить начальное образование, не совершая ежедневные длительные пешие вояжи в город. Но, к несчастью учебного заведения, оно просуществовало всего лишь пару десятилетий. Количество местных детишек за это время резко сократилось, поэтому школу пришлось закрыть. И буквально за несколько месяцев жители села по досочкам, по кирпичикам здание растащили на личные нужды. Кто-то заодно пытался прихватить и содержимое церковных стен, но не тут-то было. Предки строили основательней, чем их торопливые потомки.
Если говорить об образовательной системе, то в Ильинском школы существовали задолго до октября 1917 года. Об этом гласят и архивные документы, и один памятник, стоящий на местном погосте. Здесь, рядом с немногочисленными свежими могилами, расположились и старинные, с чугунными витиеватыми, но безымянными крестами. А на упомянутом нами выше памятнике красуется табличка из белого камня, на которой имеется надпись следующего содержания: «В память о сельской учительнице Сутоцкой Екатерине Ивановне (1867 - 1937 г.). Учительствовала в с. Ильинском с 1884 по 1924 г. Талантливый педагог с первых дней Великого Октября восприняла принципы советской трудовой школы. Руководила ликбезом и драмколлективом».
Сейчас наверняка нет уже в живых и учеников старой учительницы, а память о Екатерине Ивановне дошла до ХХI века. Рядом же с памятником до сих пор растёт куст колючей недотроги - розы, посаженный, скорее всего, в знак благодарности её воспитанниками.
Умерла Сутоцкая в трудные для советской деревни 1930-е годы. То было временем и больших потрясений, и не меньших разочарований. На селе образовывались колхозы, появлялись люди, которых стали именовать «кулаками». Им в своём большинстве было не по пути с Советской властью. Поэтому трагические события разгорались во многих селениях. Ильинское не стало исключением.
В 1933 году в колхозе «За новый быт», появившемся тут, был убит его председатель Пётр Филиппов. И мне однажды очень захотелось поверить в то, что я держал в руках оружие убийц. А основания для этого были. Дело обстояло так. Примерно четверть века назад родители для огородных нужд купили в Ильинском небольшой домик. Да только он был настолько стар, что даже сельские старожилы не помнили, когда его выстроили. Через какое-то время настал момент на его месте возвести новый. И вот тогда, когда обветшалую постройку разрушили, в одном из её венцов был обнаружен тщательно спрятанный завёрнутый в уже истлевшую материю... пистолет. Но, когда его взяли в руки, он тут же на глазах рассыпался, превратившись из предмета, несущего смерть, в прах. Какую тайну хотел скрыть человек, схоронивший в укромном местечке этот пистолет? Об этом теперь никто уже не расскажет... Я и предположил тогда, что именно из него и был сделан роковой для председателя выстрел. Но на самом деле, как выяснилось позже, Филиппова зарубили топором. А пистолет, вполне возможно, мог принадлежать кому-то из участников захвата в июле 1919 года Юрьев-Польского. В том мятеже против Советской власти, завершившемся для восставших неудачей, жители Ильинского участвовали очень активно.
На север от села ведёт ещё одна просёлочная дорога. Если по ней идти до конца, то придёшь к мосту через Колокшу, по которому протянулась асфальтированная трасса от Юрьев-Польского в сторону Горок. Но наш очередной отрезок пути гораздо короче.
Пройдя от Ильинского под гору триста метров, в ничем не примечательном на первый взгляд местечке можно различить остатки бывшего здесь поселения. На это обстоятельство указывают кусты терновника и сирени, старые яблони и черёмуха, а также частички сохранившегося забора.
Ещё в прошлое лето рядом, на дне оврага, стоял, казалось бы, странный деревянный сруб. Вроде бы домик, но без окон и дверей. Сейчас же от него мы не обнаружили и следа. Разве только несколько чёрных головешек - результат чьей-то шалости. Оказывается, этот сруб скрывал два больших колодца, под тяжёлыми крышками которых берёт начало система, снабжающая Юрьев-Польский водой. А в доме, что был рядом, жили смотрители этого необычного сооружения. Тот тоже сгорел лет 20 назад.
Именно здесь находится один из ильинских родников, каковых в селе, питающих многочисленные пруды, немалое количество. В густых зарослях высокой травы это чудо природы обнаружить оказалось сложно. Тогда мы на несколько мгновений затаили дыхание и стали прислушиваться. И вот чуточку в стороне раздалось еле различимое журчание воды. Родник здесь, рядом! Сначала раздвинули, а затем пригнули к почве травяную поросль, и перед нашими глазами открылась изумительная картина: откуда-то из далёких и потаённых глубин земли небольшой струйкой пробивает себе дорогу родник, несущий студёную, чистую и живительную влагу тысячам людей. Вода пульсирует, так как напор неравномерный. Кажется, что земля сожалеет о том, что ей приходится отдавать свои запасы и богатства. Поэтому она словно дышит: на «вдох» подача воды почти прекращается, а на «выдох» - выдаётся солидная порция жидкости. И так по бесконечному кругу, будто мальчишка-забияка дразнит свою соседку по парте, то, показывая ей язык, то, испугавшись строгой учительницы, снова его прячет. Струйка попадает в крошечный водоём, прячущийся в осоке. Она ударяется о гладь воды, вызывая на её поверхности множество пузырьков, то и дело весело сменяющих друг друга. А уже из водоёмчика набирает силу ручеёк, плутающий в полях и несущий бесценное богатство людям.
Прсёлочная дорога замысловатой пыльной лентой ведёт к западной окраине Юрьева. Когда-то, в 1967 году, именно по ней бежал герой неподражаемого Зиновия Гердта - Паниковский - с гусем в руках в незабвенном художественном фильме по столь же незабвенному произведению Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Золотой телёнок». Треугольники деревенских крыш остались позади. Смолкли галдящие вороны, стихло мычание коровы. Над головой гуляет всё тот же тёплый ветерок, такой, который бывает лишь в ясные деньки «бабьего лета». На ум вновь приходят слова Аксакова, а на душе - затаённая радость. Радость от общения с красотами, историей и загадками родной сторонки.

2004 год
г. Юрьев-Польский

(Из книги: Хламов С. "Серёжкина" яблоня". М. С/В. 2010).

[Иван]

К вопросу о ранних упоминаниях.
1650г.
В селе Даниловском упомянуты поп Анисифор Федоров и крестьянин Иван Григорьев сын Жила. Последний, вероятно, родоначальник фамилии Жилин.

[Сергей Е]

Находилось недалеко от с.Варварино, т.е. не к востоку, а юго-востоку от города.
В "Описании церквей и приходов..." в описании Варварино есть небольшое упоминание и Курчево:

"Курчево весьма древнего происхождения и в старинных документах половины XV столетия значиться селом и вотчиной московских князей...
В половине XVIII столетия Курчево было еще селом и приходом."

[Сергей Хламов]

село Семьинское Юрьев-Польского района.

С появлением в охоте двух стай Пётр Борисович (Шереметев, владелец усадьбы Кусково) распорядился пикерскую стаю на зиму размещать на псарном дворе в Мещеринове, а русскую отправлять в село Семьинское Юрьевского уезда (ныне Владимирская область), где в 1778 г. был выстроен «псарный двор и все удобства для псовой охоты по плану, как о том приказано, с прибавкою связи для ловчего».
В том же октябре 1786 г. 20 борзых и русская стая в 50 гончих собак были отправлены на зимовку на псарный двор села Семьинского. Причём отправленные борзые были охотничьи и в сопровождающем их реестре расписаны по сворам и за кем числятся в рыску.
Четыре своры по три собаки числятся за охотниками графа; одна – за останкинским конюшим Матвеем Черкасовым, назначенным графом, как мы знаем, в главные смотрители за его псовой охотой; одна – за исполнявшим должность ловчего корытничим Василием Пановым; две – за Екимом Милюковым и Николаем Смагиным. А ещё две своры значатся за двумя постоянными товарищами Петра Борисовича по охотам: одна (три собаки) за князем И. А. Долгоруковым, а другая (семь собак) за бароном Лаутицем.
В реестре гончих 27 собак указаны как домашние, то есть выращенные в охоте графа, а 23 обозначены как покупные…
Все отосланные в Семьинское собаки погибли, по всей видимости, от стечки, чего не случалось в шереметевской охоте уже лет 25.

Егоров О. А. «История одной частной охоты XVIII века» (Псовая охота графов Шереметевых) глава из монографии «Очерк истории Русской псовой охоты. XV – XVIII вв., СПб., 2008).

[Сергей Хламов]

сёла Клины, Ельцы, Семьинское, Фёдоровское.

Веселовский Алексей Васильевич
Родился в 1871 г., с. Клины Юрьевского р-на Ивановской обл.; служитель религиозного культа.
Проживал: с. Ельцы.
Арестован 31 октября 1932 г.
Приговор: к высылке на 5 лет.
Источник: Книга памяти Владимирской обл.

Веселовский Алексей Иванович
Родился в 1893 г., Владимирская обл., Юрьев-Польский р-н, с. Семьинское; священник. Проживал: Владимирская обл., Юрьев-Польский р-н, с. Семьинское.
Арестован 27.01.1933. Осужден на срок предварительного заключения Арестован 15 декабря 1937 г.
Приговор: 8 лет лишения свободы
Источник: Книга памяти Владимирской обл.

Волков Борис Иванович
Родился в 1889 г., Владимирская обл, Юрьев-Польский р-н, с. Семьинское; зав. пекарней. Проживал: Владимирская обл, Юрьев-Польский р-н, с. Семьинское.
Арестован 27 января 1933 г.
Приговор: 5 лет лишения свободы
Источник: Книга памяти Владимирской обл.

Волков Антон Варсонофьевич
Родился в 1876 г., Владимирская обл, Юрьев-Польский р-н, с. Фёдоровское; председатель колхоза.
Проживал: Владимирская обл., Юрьев-Польский р-н, с. Фёдоровское.
Арестован 9 мая 1937 г.
Приговор: 10 лет лишения свободы.
Источник: Книга памяти Владимирской обл.

[Сергей Е]

Прокатился сегодня на лыжах до ур. Доброе пристанище (деревенька Новая), расположенного на реке Липня восточнее с.Парша. Есть у кого информация по этому поселению. Информация из "Описания церквей и приходов..." в данном случае не интересует в силу своей узконаправленности. Ландшафт там очень интересный.
Иван, может у тебя есть? Это, ведь, недалеко от Турабьево и Скомово.